Реклама |
РАЗМЕСТИТЬ НАШ БАННЕР
<a href="//vseest.at.ua/"><img src="//vseest.at.ua/banner.gif" alt="Корки" title="Корки" width="200" height="100" /></a>
____________________________
____________________________
|
Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Главная » 2010 » Октябрь » 29 » Каменная душа
|
В рамках предвыборной кампании еду в нетронутый цивилизацией хутор Камень-Каширского района, где живут несколько душ избирателей. Моим проводником в ЦИКом забытый уголок соглашается стать местный лесник Иван Морозюк. - Возьмите с собой чего-нибудь вкусненького, - говорит мне Морозюк. - Икра у меня есть. Подойдет? - Нет, лучше не консервы. Я иду в гастроном, возвращаюсь оттуда с двумя большими пакетами с едой, и мы едем. Иван хорошо знает здешние места, поэтому точно определяет в лесном лабиринте ориентиры, у которых нам нужно свернуть, и находит, где на болоте брод, чтобы не увязнуть нашей "Тойоте". - Избиратель здесь непуганый, - говорит Морозюк. - Вы, наверно, будете первым человеком в костюме, которого они увидят. - Как они живут? Никаких коммуникаций... - Живут тем, чем одаривает природа. Что, собираетесь митинг среди них провести? Вряд ли вам получится их в кучу собрать - нестадные они. - Ну что ж, повешу пару плакатов, узнаю настроение селян. - Да настроение у них хорошее - урожай в этом году будь здоров! Въезжаем в хутор, сразу видим четырех хуторянок. Останавливаемся рядом с ними и выходим из машины. Хуторянки, вытянув шеи, едят фрукты с дерева, причем, похоже, вместе с листьями. Действительно, непуганые - затормозившая рядом с ними машина не отвлекает их от процедуры поглощения пищи. - Пани избирательницы! - говорю я им. Морозюк хохочет. - Что это вы с ними так формально? - Принимается призывать по-своему: - Гули-гули-гули, красавицы… Хуторянки отпускают ветки, смотрят на нас, три из них подходят к нам, одна остается на месте. - Доставайте еду, - шепчет Морозюк. Я лезу в пакет за шоколадом, протягиваю его избирательницам. Они начинают нюхать подношения. - Разверните, - подсказывает мне Морозюк. Освобождаю шоколадки от фольги, раздаю их хуторянкам, приговариваю: "Голосуйте за Головатюка". Они берут сладости и приступают к поеданию. Самая малая быстро крошит и проглатывает шоколад, и опять лицом тычется в мою руку. - Она не укусит? - спрашиваю я у Морозюка. - Нет, у нее нет зубов - цингой в прошлом году переболела. Я выжимаю в ладонь мармелад и кормлю малую. Она съедает всё и начинает лезть мордашкой мне под рукав. - Титьку ищет, - говорит Морозюк. Я глажу малую по голове, говорю при этом: "Голосуй за Головатюка". - А восемнадцать ей есть уже? Может, зря я ее глажу тут у всех на виду?.. - К 31-му октября будет обязательно! Сделаем. Подходит вторая и начинает лизать мне лицо. Вид у нее обшарпанный. Если другие дамы в гуманитарочных одеждах - поношенных, но не рваных, то у этой всё в клочьях. - Это мать ее, Христина, - говорит Морозюк. - Странно выглядит. - Течка у нее. - А сколько Христине? Морозюк начинает подсчитывать. - 32. Я, когда впервые попал сюда пацаном, помню, как ее мать как раз первый приплод ждала. - А характер у нее какой? - Характер? Ну, поспокойнее, чем у той же Зойки. - Зойка, Зойка, Зойка, Зойка, - начинает звать Морозюк остающуюся в стороне от текущего процесса избирательницу. Зойка осторожно подходит к нам, но на полпути останавливается и пятится назад. - А смотри, что у меня, Зойка, - говорю я и достаю из пакета пудреницу, раскрываю ее. - Знаете к женщинам подход, Андрей Дмитриевич, - улыбается Морозюк. Зайке становится интересно, она все-таки подходит, берет у меня пудру и съедает ее, потом смотрится в зеркало - собственным видом она остается довольна. Из близстоящей хаты вдруг слышится чье-то пение. - Не могу распознать мелодию, - говорю я. - Кондрат токует, - говорит Морозюк. - Это у него от души, личная песня. - Надо же, вот так рождается народная песня, можно сказать - наживо. - Да тут такого творчества навалом, - говорит Морозюк, и, в доказательство этому, рядом запевает горлицей Христина, отвечая его токованию, и бежит в избу к Кондрату. Идем по хутору дальше. Вижу парочку лиц мужского пола. - Мужики, может, по сто грамм? - ору я им. - Не стоит этого делать, Андрей Дмитриевич. Они запах алкоголя на дух не переносят. Могут и боднуть, особенно вон тот - Макар. Бросаю мужикам по палке колбасы, они ловят ее ртом, потом, помогая руками, едят ее. - Можно их погладить? - спрашиваю у Морозюка. - Да. Глажу Макара по волосам, по шее. Тот вытягивает шею, закрывает от удовольствия глаза. - Красавец, ай, красавец!.. - И второго тоже погладьте - чтоб не ревновал. Глажу и второго, приговариваю: "Голосуйте за Головатюка". Они согласно кивают. - Понимают-то хоть, Иван, что я им говорю? - Сами не говорят, но всё понимают. - А почему не говорят? - На языке инстинктов давно общаются. Речь им ни к чему, и так всё понятно. Словно в подтверждения фразы об инстинктах, застаю двух избирателей за совокуплением. Подхожу и глажу их рукой уже более уверенно. - Головатюк, Андрей Головатюк, - говорю я. Похоже, теперь с моей фамилией у них теперь будут связаны только положительные ассоциации. Самец вдруг отходит, предлагая мне занять свое место. Я вежливо отказываюсь. - Зря вы, Андрей Дмитриевич, - говорит Морозюк. - Он ведь признал в вас вожака, самку уступил. А вы… Теперь в избирательном списке он на ваше имя даже смотреть не будет, не признАет в вас власть… - А ты, Иван, стал бы вот так спариваться? - Был бы я кандидатом в депутаты, я бы в такой ситуации без разговоров согласился занять освободившееся место, и не важно кто его освободил - он или она … - М-да, страшная вещь - политика. Радикально меняет представление о людях… Кстати, говорили, здесь есть родник. - Да, за хутором. Я оставляю пакеты с продуктами и своими плакатами на траве, мы едем к роднику. Симпатичное место. Выхожу из машины, становлюсь на четвереньки и начинаю пить из родника, черпая воду ладонью. И вдруг что-то упирается в меня сзади, я еле-еле удерживаюсь, чтобы не упасть в воду, схватившись одной рукой за камень, а второй - за сердце… - О, да это же Макар! Видать, запали вы ему в душу, - говорит Морозюк. Я встаю и оглядываю Макара, который и дотронулся до меня рукой в столь интимный момент - его лицо все еще в колбасных ошметках. - Надо же, три километра за мной бежал, - говорю я. - Да Макару и сорок километров не крюк. Его и на белорусской границе вылавливали, и обратно сюда привозили, - говорит Морозюк. Я глажу Макара. Достаю из кармана стодолларовую купюру, даю ему. Макар нюхает ее и не берет. - Да он не понимает, - говорит Морозюк. - Ему бы съестного чего-нибудь. - Идем, - я хватаю Макара за воротник, веду к машине. Достаю из багажника банку с икрой, даю ему. Макар пытается прокусить банку, ничего у него не выходит. Я открываю банку ножом. Макар нюхает незнакомую пищу, потому лезет в банку пальцем и сует икру в рот. Я глажу Макара по голове и говорю: "Голосуй за Головатюка". - Угу-гу, - мычит от удовольствия Макар. Я сую ему несколько банок с икрой. - Да что он с ними делать будет? - говорит Морозюк. - Не откроет ведь. - Давай, покажу, как открывать, - говорю я Макару. - Берем банку и трем ее о камень. Армейская хитрость! Кромка банки стирается, и крышку теперь можно поддеть ногтем. - Понял? - Понял, Головатюк, камень, - произносит Макар и уходит с банками. Пора и в обратный путь. Садимся с Морозюком в машину. Только завел, как перед "Тойотой" снова появляется Макар. Уже без банок. - Закопал уже банки в лесу, наверно, - говорит Морозюк. Я открываю дверь. - Ехать мне надо, - говорю Макару. Он пытается залезть в машину, я его отговариваю: - Извини, тебе нельзя. Я в Луцк еду. Далеко. И в этот момент Макар случайно сует палец в прикуриватель, его лицо мгновенно перекашивается от боли. - Вот черт! - говорит Морозюк. - Как дитя малое. Я тянусь к аптечке. Но Макар, пописав на палец, быстро справляется с ожогом. - Ну, здесь и народная медицина, - удивляюсь я. - Как по Малахову. - Да, перегревы всякие они именно так и лечат. Кондрата зимой так вылечили, когда у него горячка была и температура поднялась. Всем хутором. Макар понимает, что в машину ему не попасть. Отходит в сторонку, облизывает обожженный палец. - Пока, каменная душа! - говорю я ему. - Голосуй за Головатюка, - прощается в ответ Макар. - Ну вот, не зря съездили, - говорит Морозюк. - Человека говорить научили. Мы трогаемся.
© Andrew Kozak, 2010
|
Просмотров: 798 |
Добавил: KLIFFA
| Рейтинг: 5.0/1 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
|
|